Значит, функциональная позиция — это довольно сложное понятие. Чтобы нам его понять, расскажу сначала про муравьев как про социальных животных. Значит, муравьи, как вы знаете, — это одна стая. Начинается жизнь муравьиной семьи с того, что муравьиная матка производит яйца. И если она одна со своими яйцами, она, собственно, их и выкармливает. Оплодотворенное яйцо — это будет следующая матка, неоплодотворенные яйца — это муравьиные самцы, из которых возникают сначала рабочие, которые ухаживают за личинками. Чем больше этих самых рабочих, тем вероятнее, что появится фуражиры, которые доставляют в муравейник еду. Дальше появляются солдаты, и вот, собственно, муравейник населяется. Как понимают, условно говоря, как понимают муравьи, кто должен появиться, сколько нужно рабочих, сколько нужно фуражиров — фуражиров, кстати, всегда нужно много, потому что они гибнут, они отправляются на поиски пищи и много гибнут — сколько нужно солдат. У муравьев это зависит от обмена химическими веществами — феромонами. Но нам что важно понять? Нам важно понять, что в зависимости от функционирования самого муравейника, в зависимости от того, какая там внутренняя ситуация, сколько кого родилось — в зависимости от этого на сцену муравьиной жизни выходят те или иные муравьи, выполняющую определенную функцию. Вот эта функциональная позиция задается потребностями муравейника. Совершенно так же в семье. Функциональная позиция в семье задается потребностями семьи как системы, то есть она — не свободный выбор людей, которые живут в семье. Она диктуется потребностями семейной системы, если можно так сказать, примерно так же, как муравейник, его внутренняя ситуация вызывает к жизни те или иные позиции функциональные муравьев. Функциональная позиция человека влияет на его убеждения, на его ценности, на его чувства, на его поведение, то есть человек в каком-то смысле раб своей функциональной позиции. Понятно, что в человеческой семье другие функции, не такие, как в муравьиной большой семье. Наиболее частые функциональные позиции в семье — это позиции гипер- и гипофункционирования, то есть кто за что отвечает, кто о ком заботится, кто кого поддерживает, кто с кем попадает в коалицию. Это вот эти вот вещи — это и есть функциональная позиция в семье. Представим себе гипотетически супружескую пару, у которых брак трудный, они побаиваются друг друга, не доверяют друг другу, часто чувствуют напряжение... Безусловно, там есть и что-то положительное. Рождается в такой семье ребенок. Смотрите, как это устроено. Люди в трудном браке, они должны обязательно где-то утешаться, и они должны где-то получать ту поддержку, которую они не получают в своей супружеской паре. Допустим, мужчина уходит в работу, и ему там комфортнее, он там более успешен, он более успешный профессионал, чем муж, в его ситуации. И он зарабатывает деньги. И вот это функционирование вне семьи кажется ему более что ли награждающим. У женщин тоже: возможна она до рождения ребенка работала, у нее были подруги, что угодно. Но когда рождается ребенок, она, собственно говоря, довольно длительное время находится вместе с этим ребенком. И ее эмоциональные потребности, которые она частично реализовывала в общении с мужем, частично вне семьи — с подругами, с родственниками, с коллегами, — они все оказываются обедненными, потому что она сидит дома с ребенком. И в этой ситуации — хочет ребенок, не хочет ребенок, хочет этого мама, не хочет этого мама — ее эмоциональная связь с ребенком будет очень-очень сильной, потому что функциональная позиция этого ребенка — это мамин утешитель, это мамин поддерживатель, это мамин смысл. Понимаете, я хочу, чтобы вам стало ясно, что это не волей сознания людей происходит. Просто все те эмоциональные валентности, если можно так сказать, которые были направлены у мамы в разных людей других, они все вынужденно направились на ребеночка. И в отношениях с ребенком, скорее всего, будет довольно большая степень слияния. И этот самый ребенок невольно получит некую информацию о том, что эмоциональное состояние мамы зависит во многом от него. Потому что папа, собственно, он, как работал, так и работает. И появляется ребенок, денег нужно больше, он очень вероятно не приблизится к этой самой паре мамы и ребенка. И вот этот самый ребенок получает некую информацию, еще раз, о том, что поведение влияет сильно на маму. Ребенок в этом случае имеет некое такое смутное подозрение о своем могуществе. Ему, несмотря на то, что он в этой ситуации развивается не так свободно, как он мог бы, если бы мама не запихивала в него все свои эмоциональные потребности, но ему одновременно и очень нравится быть таким могущественным. И из такого ребеночка вырастает гиперфункционал, то есть человек, который отвечает за благополучие близкого дорогого человека. И ему это нравится, он такой жизненно компетентный, быстрый. Какой союз он может создать с большой вероятностью? Он, скорее всего, создаст союз с человеком, который в этой паре будет гипофункциональным, то есть тот, кто принимает заботу, тот, кто менее уверен в своих решениях, тот, кто медленней шевелится, меньше делает. Вот его уровень функционирования будет ниже. И пока это гармонично существует, пока нет предельных каких-то стрессов, когда вот, собственно, это гипер- и гипофункционирование становится очень ярко выраженным, то есть люди — тот, кто гипофункционировал, вообще ложится, тот, кто гиперфункционировал, берет на себя все больше и больше и изнемогает совершенно. Вот пока этой ситуации нет, то вот такой баланс сил гипо- и гиперфункционирования, он вполне себе может быть гармоничным. Вот частая ситуация, очень нам хорошо знакомая, к сожалению, это алкогольная семья, которая устроена как сочетание гипер- и гипофункций. Причем что интересно, что каждый человек в зависимости от взаимодействия, может быть то гиперфункциональным, то гипофункциональным. Возьмем цикл алкогольной семьи. Сразу вам скажу, что алкогольная семья — она двухфазная. Она зависит от того, в каком состоянии алкоголик: в состоянии пьянства или он в состоянии трезвости. Возьмем алкоголика в состоянии пьянства. Когда алкоголик пьет, он гипофункционирует неизбежно, обязательно. Он гипофункционирует, потому что он отвлекается от семейной жизни, он может где-то пропадать, он в измененном состоянии, он может быть опасным, агрессивным или очень вязким, иногда и то, и другое — в общем, такая тяжелая история. И понятно, что его жена в тот момент, когда алкоголик пьет, она, во-первых, берет на себя вынужденно часть каких-то функций, которые этот алкоголик выполнял, когда был в стадии трезвости. Во-вторых, если он опасный, она должна защищать себя, и она должна защищать детей. В-третьих, она должна следить за тем, чтобы ее алкоголик — допустим, это продвинутый в своем пьянстве человек, — чтобы ее алкоголик не умер, потому что алкоголь — это, прошу прощения за банальность, яд. И если человек сам, например, не может выйти из запоя, то он может в этом запое и умереть. В общем, это смертельно опасное заболевание. То есть в этот момент, когда алкоголик пьет, он — гипофункционал, жена — гиперфункционал. Потом он перестает пить, выходит, допустим, из запоя, или там у него какой-то другой ритм употребления, у всех по-разному. И он возвращается в семью, допустим, через примирение, через обещания. Там всегда есть такая динамика, что алкоголик кается, обещает, его созависимый от него партнер этому верит неизменно. И вот он, так сказать, возвращается в семью и начинает брать на себя все те функции, которые он не мог нести, когда он пил. И даже больше, поскольку у него есть чувство вины, он хочет восполнить тот ущерб, который он нанес, возможно, членам своей семьи. И он начинает гиперфункционировать. Его жена за то время пока он, допустим, был в запое, устала так, что, как только он возвращается в семью и у него период трезвости, она отдает ему больше и больше, заболевает — созависимый человек со стажем, как правило, страдает депрессией. Значит, она заболевает. И на алкоголика ее функции переходят. И вот этот вот баланс гипер- и гипофункционирования, он в алкогольной семье очень ярко выражен. [ЗВУК]
